…в каждой ячейке жила человекоподобная пчела, может быть даже личинка. Это было ощущение единства моего собственного тела и тела гостиницы, где меня поселили. Одновременно я был и человеком и зданием.
Валентин Катаев, «Святой колодец»
© Борис Георгиев, 2016
© Борис Гончарук, дизайн обложки, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дверь цвета слоновой кости спела деревянным голосом, лениво повернувшись на петлях.
– Что ж такое опять? – спросил Валентин Юрьевич и взялся за литую ручку.
– Недели не прошло, – брюзжал он, слушая дверной скрип.
Квартира номер четыре старчески зевнула, показала коридорное горло.
– В прошлую пятницу тебя стесал, – напомнил Валентин Юрьевич стёсанному чуть не до палубных досок пола порожку. Весь в зарубках, ни дать ни взять – календарь Робинзона.
Валентин Юрьевич осмотрел дёсна дверного зева: «Опять?..» – и убедился, что был прав. Снова перекосило коробку. Тогда он, не слушая скрипучие причитания, прихлопнул дверь, налёг плечом, вонзил с вывертом ключ, вытащил. На ходу бросил через плечо:
– Дождёшься, когда-нибудь я тебя уволю вчистую. Выставлю за дверь.
Посмеялся – не так-то просто выставить дверь за дверь! – спустился, выскочил на нижнюю веранду, – не проще, чем выгнать из дому дом! – оглядел по-соседски двери нижних квартир – вторая… третья… пятая…
– О, где же ты, Резиновая Зина? – шепнул он цифре «пять» на медной бляшке, вбитой в дерматиновую стёганку. Пожалел, что никогда больше не услышит из-за приоткрытой двери обычное: «На службу, Юрочка?» Беспамятная Резиновая Зина вечно путала сына с отцом. Подумал: «Никогда», – резво скатился по короткой лесенке нижней веранды, свернул возле крыльца шестой квартиры (вельзевулово логово!) на асфальтовую, треснувшую вдоль стены дорожку. Прочь со двора, за уго…
– О!