В крохотную каморку челядной шагнул высокий молодой воин. Лицо смуглое, хищное, голова чисто выбрита, лишь с макушки свисает длинный клок пышных темно-русых волос. В левом ухе серьга с рубином, смуглое лицо худое, настороженное, с выпирающими острыми скулами. Даже здесь, в своем тереме, он двигался как волк в лесу: настороженно, бесшумно, готовый внезапно оскалить зубы. Пальцы крупных мускулистых рук никогда не удалялись от короткого меча на бедре и кинжала на поясе.
Железный шлем на локте левой руки, рубашка из железных колец плотно обтягивает широкие плечи, ноги в облегающих кожаных портках и высоких сапогах для верховой езды.
Вместе с ним в тесное помещение ворвались тревожащие запахи конского пота, степных трав, пожаров и крови. Женщина, что лежала скорчившись на широкой дубовой лавке, повернула измученное худое лицо. С воином пришел запах гари, словно бы стены раздвинулись и огромная враждебная Степь ворвалась в тесную комнатку. И даже слышались крики заклятых врагов – хазар, савинов…
– Уже? – спросил он требовательно.
– Сын, – ответила она едва слышно.
Она пыталась облизнуть бледные губы, язык царапался о сухое нёбо. У правого бока лежал завернутый в лохмотья ребенок с красным сморщенным личиком.
Воин поморщился:
– Чего такой красный? Урод какой-то.
Она прошептала слабо:
– Он будет красивым… все дети на свет такими… Дай ему имя, княжич.