Читать онлайн
Ой, всё
Александр Бутенко
Плакала горько, утираясь кончиками платка, не видела дороги. И чем дальше отходила от тюрьмы, тем горючее лились слёзы.
Пошла назад к тюрьме, потом заблудилась дико в городе, где родилась, выросла, состарилась. Забрела в какой-то пустынный садик с несколькими старыми, обломанными деревьями и села на мокрой оттаявшей лавочке. И вдруг поняла: его завтра будут вешать.
Старуха вскочила, хотела бежать, но вдруг крепко закружилась голова, и она упала. Ледяная дорожка обмокла, была скользкая, и старуха никак не могла подняться: вертелась, приподнималась на локтях и коленях и снова валилась на бок. Чёрный платок сполз с головы, открыв на затылке лысинку среди грязно-седых волос; и почему-то чудилось ей, что она пирует на свадьбе: женят сына, и она выпила вина и захмелела сильно.
– Не могу. Ей-же-Богу, не могу! – отказывалась она, мотая головою, и ползала по ледяному мокрому насту, а ей всё лили вино, всё лили.
И уже больно становилось сердцу от пьяного смеха, от угощений, от дикого пляса, – а ей всё лили вино. Всё лили.
Леонид Андреев, «Рассказ о семи повешенных»
Плохие люди прекращают делать зло, когда они уже в могилах. И люди, устающие от жизни, в могилах обретают свой покой.
В могиле даже узники свободны: они не слышат стражников, на них кричащих.
Да, эти злые люди львам подобны, которые найти не могут жертву. Они умрут – их дети разбредутся.
Конец мой близок. Дай мне покой и одного оставь. Дай я порадуюсь остаткам жизни пред тем, как отойду туда, откуда нет возврата, – в пространство темноты и смерти.
Дай я порадуюсь остаткам жизни пред тем, как отойду туда, где видеть никто не может, – в места теней, печали, темноты. Туда, где тёмен даже свет.
Книга Иова
© Александр Бутенко, 2018
ISBN 978-5-4490-9097-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Остановка
– Мужчина, просыпаемся, скоро Орёл! — в спину невежливо стучит острый женский кулак.
Секунды навсегда хоронят мозаичный сон. Удивление – оказывается, успел заснуть. А казалось, что просто лежал, поджав на верхней боковушке ноги. Смотрел в мутный плафон.
За окном зимние огни, красные и синие светофоры, жёлтый чай фонарей.
Весь снег покинул небо, залёг, как в Прибалтике русский оккупант.
Пять утра. Февраль.
На жизненном пути плацкартного вагона в проход выпали руки, ноги, простыни, чемоданы, головы, раскаяния и возмездия.
Одиночный храп справа, позвякивание стакана слева. Шёпот проснувшихся, фигуры ковыляют на свет, неся, как нелюбимое дитё, охапки скомканной постели.
Я в Орле выхожу не один. С лёгким злорадством, но больше с благодарностью, озираюсь — кто ещё?
Выход в чёрную зимнюю ночь сближает, наполняет солидарностью, брезгливой радостью коммуны.
Сейчас мы покинем борт, отчалим, как пионеры галактики, в холодный орловский космос. А остальные останутся ворочаться в духоте вагона.
Я смотрю на тех, кто выходит, и с изумлением отмечаю полнейшую несовместимость Орла с теми, кто готовится в него войти.
Вот мужичок. Я легко представлю его в гламурном глянцевом журнале.
«А сейчас интервью с британским дизайнером Уильямом Джейкобсом — пространство в стиле нью ню. Просто добавь обезьянью лапку».
У него бритая голова, галантные манеры. Всё, что он делает – изящно и со вкусом.
Мощный станок модных очков на носу — чёрная роговая оправа.
На плечи ложится кричаще-оранжевое пальто. На ногах ослепительно синие брюки, попадающие в тон носки. Итальянские туфли.
Он поднимается, сын Альбиона, накидывает двумя кругами на шею, как разомлевшего питона, тяжёлое красное кашне.
Идёт к выходу. В его гомосексуальной походке есть что-то восхитительное – сам Стиль спустился в бренность пространства.
Вот молодая пара.
Худющий, красивый юноша — я не стал бы с ним состязаться в декламации стихов Бодлера.
Узкий зад, астеничные руки.
Пуля для Валентина. Гот, вино и летучие мыши под сводами замка.
С ним подруга — крашеные в радугу волосы, едва заметные холмики грудей под свитером.
Шапочка с беличьими ушками.
Её глаза потусторонние — словно наркотик навсегда расширил зрачок.
Они красивые настолько, что не должны жить. По крайней мере – долго.
Когда-нибудь они спрыгнут вместе со скалы, взявшись за руки. Или исполосуют вены, лёжа в одной ванне.