Читать онлайн
Вихри сансары
Вихри сансары
ВИХРИ САНСАРЫ
Аннотация
Куда попадает душа, когда человек умирает? Приобретает ли она новое тело?
Куда деваются грехи прошлой жизни при перерождении? Ответственна ли новая жизнь за прегрешения предков?
Об этом размышляет автор, прослеживая судьбы потомков последнего Министра Императорского Двора, причастного к распаду Великой Российской Империи.
Действие повести разворачивается в России и в Индии, где герой оказываются вовлеченными в водоворот приключений и страстей, борьбы добра и зла, любви и подлости. Выживут ли они в этом мире? Или кармическое проклятие окажется сильнее?
Колесо сансары вращалось в вечном движении жизни…
ПРОЛОГ
Поезд Ленинград – Хельсинки готовился к отправлению. Проводники ходили по вагонам и монотонно повторяли:
– Поезд отправляется, провожающих прошу освободить вагон.
Вера Владимировна нервно теребила в руках зачитанную книгу «Колесо сансары», с которой она не расставалась с юности.
«Центральной идеей индуизма является положение о вечном круговороте бытия – сансара. – Прочитала она на случайно открытой странице. – На этом строится учение о перевоплощении душ. Человек умирает, но его душа обретает новое тело. Так продолжается до тех пор, пока эта личная душа – Атман – не сольется с вселенским Абсолютом – Брахманом».
– Я все-таки выйду напоследок, вдруг она придет, – нерешительно произнесла Вера Владимировна, обращаясь к сухощавому восьмидесятипятилетнему старику, сидевшему напротив в сильно поношенном костюме с таким важным и торжественным видом, как будто на нем был генеральский мундир.
– Она не придет, – хорошо поставленным голосом военного человека отозвался старик. – Лучше бы не пришла, – с досадой добавил он.
Бывший граф, бывший министр Императорского Двора Российской империи, бывший член Государственного совета, бывший генерал от кавалерии Владимир Борисович Фредерикс, получив, наконец, разрешение советского правительства, отъезжал в Финляндию со своей дочерью – вдовой офицера русской армии, героически погибшего за царя и отечество в боях под Барановичами и матерью – страшно подумать! – революционерки с баронской родословной.
Вера Владимировна вышла на перрон. Снова и снова вглядываясь в поисках дочери в серую толпу чуждых ей людей, она прижимала к груди, разрешение на выезд Надежды – бесценный документ, добытый с неимоверным трудом.
***
Когда в России настала смута, ее Наденька, шестнадцатилетняя смолянка, ровесница бурно надвигающегося двадцатого века, увлеклась демократическими идеями, стала посещать какие-то кружки, где политика непостижимым образом переплелась с искусством и вседозволенностью, и начисто выскользнула из-под влияния семьи.
Впрочем, семьи-то уже и не было. Всесильный отец был в Ставке с государем, а она, Вера, оплакивала смерть горячо любимого мужа и находилась в полной прострации.
Надежда тем временем проявляла все большую политическую активность и оказалась в техническом секретариате Временного правительства.
Когда это самое правительство арестовало ее деда, а революционно настроенная толпа разграбила и сожгла их особняк, Надя, к счастью матери, разочаровалась в справедливости бурных событий и вернулась домой, вернее, не домой, а в дворницкую, куда переселилась Вера Владимировна, в то время как их дворник по-барски расположился в уцелевших от пожара комнатах особняка.
Но неуемная энергия и тяга к приключениям привели Надежду к большевикам, внезапно пришедшим к власти. На одном из митингов она познакомилась с матросом, которого в это смутное время ревсовет назначил командиром корабля.
Эта, как ей казалось, героическая судьба, заслуживала восхищения и поклонения. Так Степан, малограмотный парень с рабочей окраины Петрограда, стал ее кумиром и гражданским мужем.
***
Из толпы отделилась девушка и бросилась к Вере Владимировне.
– Милая моя девочка, ты успела, счастье-то какое! Вот разрешение на выезд, идем в вагон.
Она повела дочь в тамбур, но вдруг путь им преградил матрос.
Нарочито качающейся походкой проковылял он к Наде и, словно вылезший из норы краб, решительно схватил ее похожими на клешни руками под локоть, выразительно сплюнул и произнес:
– Минуточку, гражданка! Никуда она не поедет: наше место в Советской России.
Только теперь Вера Владимировна заметила, что ее Наденька беременна, и по тому, как прижалась ее девочка к этому страшному человеку, она поняла, что это тот самый злодей, который отнял у нее единственную дочь.
– Я не поеду с вами, я пришла, чтобы сказать вам об этом, и это мое окончательное решение, – выпалила Надя заученные слова, словно рапортуя на митинге, которые новая власть устраивала по каждому поводу, преследуя единственную цель – дать самовыразиться каждому плебею, дабы тот ощутил себя хозяином жизни.
Понимая, что все кончено, и она навсегда теряет дочь, Вера Владимировна, задыхаясь от слез, в отчаянии прокричала:
– Уедем, эта страна проклята! Тебе не будет здесь счастья, умоляю, уедем!
Надежда с безнадежной тоской молча смотрела на мать. Исполненный показного величия, матрос монументом застыл рядом – как олицетворение новой жестокой и бездуховной России.
Поезд тронулся, проводник втащил Веру Владимировну в вагон и запер дверь в ее прошлую жизнь.
***
Словно сомнамбула, вошла Вера Владимировна в купе, взяла книгу и начала водить глазами по строчкам.
«Люди подвержены страданиям низких миров от рождения до смерти. Кем бы мы ни рождались в шести мирах живых существ, мы нигде не будем свободны от природы страдания».
– «Да, вот они вихри сансары», – подумала Вера Владимировна.
Еще недавно обласканный судьбой, приближенный самого императора, ее отец был вдруг арестован Временным правительством, а их роскошный особняк разорен.
Уже тогда, сразу после освобождения отца, надо было бежать. Надеяться было не на что. И, может быть, она не потеряла бы свою девочку.
Когда же в октябре семнадцатого года власть захватила кучка оголтелых революционеров, увлекших за собой толпы невежественных, озлобленных людей, а свобода утонула в бессмысленном насилии, мышеловка захлопнулась – выехать из новой России было уже невозможно.
Только теперь, через семь лет унижений и мытарств, им разрешили покинуть пределы страны. Но дочери с ней не было, и отъезд не принес ни освобождения, ни радости.
– За что?! За что такие муки? Это же так несправедливо, – в отчаянии шептала Вера Владимировна. – Может быть, самобичевание отца не пустой звук? А что если именно Надя расплачивается за его великий грех? Грех непротивления распаду Империи.
Дрожащими руками она разыскала нужную страницу и прочла вслух:
«Место человека в каждом новом воплощении, его положение в обществе и судьба зависят от его деяний и деяний его близких, благих или дурных поступков в прошлых воплощениях. Возмездие за грехи определяется законом кармы».
Поезд монотонно стучал колесами, усугубляя страдания Веры Владимировны. Ее отец сидел напротив, отрешенно глядя куда-то в пустоту. Мысли его блуждали далеко в прошлом.
***
А прошлое было феерически ярким. Потомок шведского офицера, генерал от кавалерии, барон, возведенный в день 300-летия дома Романовых в графское достоинство, он верил в великую Россию и честно служил родине.
И теперь он никак не мог понять: что произошло с могучей многострадальной Россией? Зачем новая власть упразднила сословия, сословные звания и гражданские чины? Как могло случиться, что дети дворян опасались вспоминать собственных родителей? Страшась быть признанными дворянскими отпрысками, они уничтожали документы, письма и фотографии, прятали семейные реликвии, часто меняли фамилии и мигрировали по стране.
Впрочем, в этих метаморфозах есть и его вина.
Когда в Государственном совете, членом которого он состоял, провозглашались либеральные взгляды, ведущие к разрушению самодержавия, он возражал лишь про себя и ни разу не высказал своего возмущения публично.
Когда с начала войны он находился с Николаем II в Могилеве и был свидетелем принятия бездарных военных решений, он, пользовавшийся полным доверием государя, тоже молчал.
И, наконец, то, чего он никогда не сможет себе простить. Когда 2 марта 1917 года во Пскове он своей подписью скреплял машинописный лист с Актом об отречении от престола Богопомазанного Государя, он все еще мог убедить царя не делать этого во имя спасения России. Но, как и все его окружение, привык бояться, что при отсутствии лояльности к решениям монарха незаметно и мягко лишится своего положения при дворе. И хотя бояться было уже нечего, по рабской привычке он безропотно исполнил то, что было велено, не страшась большего наказания – проклятия Господнего до седьмого колена за причастность к разрушению Великой Российской Империи.
***
Поезд неожиданно остановился. Вера Владимировна закрыла книгу и посмотрела в окно. Мощные карельские скалы грозно возвышались в лесной чаще. На одной из них Вера Владимировна разглядела волка, вальяжно возлегающего в окружении покорной стаи. Вожак мирно спал, положив голову на вытянутые лапы, но даже в его ленивой расслабленной позе угадывалась могучая сила. Рядом с ним расположилась волчица, которая то и дело нервно привставала при излишне резвых действиях молодняка.
К вожаку, демонстрируя свое полное подчинение и покорность, подполз светло-серый волк. Прижав уши и поскуливая, он принялся лизать ему морду. Вожак ответил осторожным прикусыванием. Тот умиротворенно отполз в сторону. В это время мощный волк, лежавший несколько поодаль, вдруг резко вскочил и бросился на серого. Вожак привстал, оскалился, и хватило лишь одного стремительного взгляда его огненно-черных глаз, чтобы в стае мгновенно воцарился порядок.
ГЛАВА 1. БРАХМА
Часть I