На излете века
взял и ниспроверг
злого человека
добрый человек.
Из гранатомета
шлеп его, козла!
Стало быть, добро-то
посильнее зла!
Евгений Лукин
…Если жизнь припрет, хорошие люди
станут плохими,
и это может случиться в самый
неподходящий момент.
Чтобы не быть застигнутым врасплох
такой переменой,
лучше с хорошими не водиться. Лучше
иметь дело с теми,
кто сейчас плохой. По крайней мере,
знаешь, чего от него ждать…
Виктор Суворов, «Аквариум»
– Не так страшна боевая машина десанта, как ее пьяный экипаж.
– Похвальное высказывание… – отозвался комроты, повернув голову в сторону худощавого брюнета, лежавшего чуть поодаль от командира. – Кто автор?
– Гвардии прапорщик Касаткин, – ответил худощавый брюнет. – То есть я.
– Колонна пошла, – сообщил третий боец, лежавший в засаде и ведущий наблюдение за вечерним шоссе с помощью специальной оптики.
В самом деле, через пару секунд комроты и прапорщик Касаткин также увидели вереницу машин. Впереди милицейский «Форд», он же «сникерс», с мигалкой. Следом за ним фура, нагруженная, что называется, под завязку, за ней другая фура, между ними джип с тонированными стеклами, за ним третья фура, и замыкал автоколонну милицейский «уазик». Машины двигались неспешно и торжественно, точно дело происходило в кино.
– Красиво движутся, – только и произнес ротный, глядя на едущую в свете заходящего лилово-оранжевого солнца автоколонну.
Давать команду «минутная готовность» не было смысла. Боевая тройка работала не первый год, и на ее счету был уже не один десяток боевых операций. Поэтому действия в режиме «засада на движущуюся автоколонну» были отработаны до автоматизма. Правая рука прапорщика Касаткина уже лежала на пульте взрывных устройств. Наблюдатель точно окаменел, оптика снайперской винтовки, казалось, вросла в его глаз.
– Морали нет, есть красота… – произнес словоохотливый прапорщик.
– Где-то я это слышал, Касаткин, – откликнулся командир, хотя сейчас прапору следовало бы заткнуться. – Или опять твое авторство?
– Никак нет, товарищ майор. Это Савинков Борис Викторович.